Непреодолимая пропасть

Когда наступил 1995 год, Йошики решительно направил штурвал в сторону выхода на мировую арену. Он горячо говорил о том, что сначала надо выпустить новый альбом для Японии, а потом приступить к записи альбома, который будет продаваться по всей Америке.
И вскоре в студии в ЛА, принадлежавшей Йошики, началась работа над записью альбома «DAHLIA».
Сольный проект Хидэ, над которым он начал работать в прошлом году, неожиданно приобрел огромную популярность. Другие участники группы также начали свои сольные проекты.
Что касается меня, то пропасть, которая возникла между мной и Йошики, так и не исчезла.
Было тут и влияние Моритани, но рок-музыка, так называемый вижуал-кей, стал для меня чуждым, стал ощущаться как что-то фальшивое, далекое от моего собственного я, как источник мучений.
«Сколько ни красуйся внешне, внутренне содержание не изменится. К чему этот макияж и осветленные волосы? Тоши-сан, лучше быть таким как есть!»
Ласковые слова Моритани западали мне в сердце.
С другой стороны, Йошики, который стремился к выходу на мировую арену, стал еще более строгим к записи вокала. К его требованиям в отношении голоса, ритма, точности и эмоциональности добавились требования к английскому произношению, которое стало для меня самым большим источником мучений. Йошики стремился к тому, чтобы произношение соответствовало подлинному. Я не мог соответствовать и всем другим требованиям Йошики, а уж добавить ко всему и совершенное произношение — это казалось мне совершенно невыполнимым. И хотя ко мне приставили известных педагогов по произношению, которые постоянно давали мне уроки, и я действительно пытался петь, соблюдая правильное произношение, но удовлетворительных результатов это не приносило.
Какие бы ни были созданы благоприятные условия, но если у самого человека нет энтузиазма, то он стену не преодолеет.
Во мне рождалась ненависть к своей неспособности выполнить требования Йошики, и к себе самому, и к Йошики, который выдвигал такие требования. С болью я осознавал свой низкий уровень вокалиста и постепенно я стал чувствовать, что у меня нет ни уверенности, ни воли, ни компетентности, чтобы быть участником и вокалистом группы X JAPAN.
В студии царила тяжелая, мрачная атмосфера, и с Йошики мы практически перестали разговаривать.
читать дальше

Сердце колеблется в сторону ухода из X JAPAN

В марте 1995 года мой средний брат принял мое предложение, уволился из банка и стал директором моего офиса. Однако и после этого проблемы, вызванные деятельностью Такеда, продолжались, в том числе, спонсор рекламы выставил мне претензии. И я все еще находился в положении, когда не мог показаться на глаза участникам X JAPAN и связанным с группой людям.
«От меня X JAPAN только одни проблемы, какой смысл находиться в группе...»
Я колебался, а Моритани говорила мне:
«Вот и хорошо, Тоши -сан должен быть самим собой. Пока ты в X JAPAN, ты становишься хуже. Не лучше ли делать то, что ты действительно хочешь делать. Я ведь с тобой. Нужно больше доверять своему внутреннему космосу...»
В ноябре 1995 года, хотя запись нового альбома DAHLIA еще не была закончена, начался национальный тур. Он проходил на стадионах, и в каждом месте зал был переполнен возбужденной публикой. Популярность X JAPAN достигла своего пика. Но я был сильно подавлен.
«Хватит уже приукрашивать себя. Чем больше рядишься в разные одежды, тем тяжелее на сердце. Нужно быть самим собой».
Следуя советам Моритани, я обрезал длинные волосы, вернул им черный цвет, перестал использовать макияж, и концертные костюмы также стали очень простыми. Мой стиль полностью изменился и совершенно отличался от образа фронтмена рок-группы, принадлежащей к вижуал кей.
В декабре 1996 года в Токио Доме должны были состоятся традиционные концерты, которые завершали длившийся более года «Далия-тур». Незадолго до этого как-то вечером Моритани включила один из дисков. Как только раздалась музыка, Моритани неожиданно стала плакать.
«Как только я слышу эту музыку, то сразу плачу. Это прекрасная музыка!»
Когда я только начал встречаться с Моритани, меня часто удивляла резкая смена ее настроения. Только что она смеялась и вдруг начинала плакать или наоборот, только что плакала, и тут же смеялась. Но потом я привык и мне это даже нравилось, потому я думал, что в этом проявляется ее особенная детская непосредственность и чистота.
Это была спокойная оркестровая целительная музыка. Автором ее был артист по имени Масая. Она часто слушала этот диск, и его обложка лежала на моем столе. Это был один из более 100 дисков с такого рода музыкой, которые мы накупили вдвоем.
«Да, хорошая музыка..» - ответил я.
И вдруг Моритани просто взорвалась.
«Пора уходить из X JAPAN! Пора порвать и с такой семьей! Отныне надо петь только такие прекрасные песни, которые напрямую исцеляют людей лишь при прослушивании, без всяких внешних эффектов. Разве это не то, к чему ты стремишься сам?»
«Тоши-сан, все окружающие люди — и мать, и брат, и Йошики, все они просто используют тебя для своей выгоды! Нужно прекратить это! Мне это уже опротивело!»
Она схватила меня обеими руками и сильно трясла, в то время как крупные слезы катились из ее глаз. Я впервые видел на ее лице такое выражение. Она не переставала плакать, и я подумал: «Она действительно заботится обо мне... только ей я могу верить!»
И постепенно я стал отдаляться от окружающих, и психологически полностью оказался словно запертым в пещере по имени Моритани.

Два заветных желания Моритани — брак и уход из X JAPAN

Январь 1997 года. Запись альбома и концертный тур были завершены, и в деятельности X JAPAN наступил поворотный момент. В это время я принял два очень важных решения.
Первое — это оформить брак с Моритани. Она часто говорила, что хочет всегда быть рядом со мной, что устала встречаться тайно. Несмотря на та ее резкие эмоциональные перепады, я верил, что она отличается от обманувших мое доверие членов семьи и окружения, что ее чувства по отношению ко мне совершенно искренни. И хотя до меня доходили негативные слова окружающих: «Это из-за нее Тоши так изменился», я решил узаконить наши отношения еще и для того, чтобы защитить ее и начать вместе с ней новую жизнь.
В феврале 1997 года мы оформили официально наши отношения. Но никто из окружающих не поздравлял нас. Сотрудники офиса, начиная с моего брата, постоянно высказывали опасения за мои действия. Конечно, участникам X JAPAN я ничего не сообщал. Я не хотел делать женитьбу достоянием гласности, и Моритани сказала мне не делать оповещения и не устраивать публичной церемонии. Однако каким-то образом информация проникла в СМИ, мне пришлось говорить об этом в интервью на телевидении и упомянуть на концерте. О свадьбе знали только самые близкие люди, однако каким-то образом эти сведения стали достоянием гласности. Моритани решила, что это проговорился мой средний брат, и ее недовольство моей семьей все росло.
И еще одно важное решение. Поговорив с Моритани, я решил, что «Отныне мы будем воплощать наши собственные мысли мысли и чувства, и с X JAPAN нужно расстаться».
Поскольку я решил начать новую жизнь с Моритани, одновременно я выбрал закончить прежнюю жизнь с X JAPAN, то есть с Йошики. Так осуществилось и второе желание Моритани.
Это произошло 20 апреля 1997 года. Вечером я остановил машину на стоянке возле студии в ЛА и некоторое время смотрел на небо, которое постепенно окрашивалось в алый цвет.
Я вспомнил тот день, тринадцать лет назад, когда мы учились в третьем классе старшей школы, и я мечтал о том , что мы станем рок-звездами и горячо говорил о будущем: «Если мы будем с Йошики вместе, если мы будем Х, то все получится!»
(Сегодня все закончится... что же скажет Йошики...)
Словно я расставался с семьей, с которой прожил много лет, словно объявлял о расставании любимому человеку, с которого любил долгие годы, или словно сбросил со спины тыжелый крест....Невыразимые слова чувства охватили меня.
Через тридцать минут я вышел из машины и стал ждать Йошики в приемной.
Через некоторое время появился Йошики и тихо сел напротив меня за большой круглый стол.
Я не мог смотреть ему в глаза.
«Йошики, есть разговор...» - опустив глаза, сказал я.
«Я хочу уйти из Х...»
Немного помолчав, Йошики ответил:
«Я понял...Тоши...»
Вопреки ожиданиям, он ответил сразу.
«Но это нужно обсудить и с другими участниками группы. Сейчас я позову других и поговорим».
Через некоторое время в студию приехали Хис и Хидэ, которые были в ЛА, и мы снова сели за круглый стол.
«Снова Тоши-кун!» - бросил Хидэ.
Причиной этих слов было то, что я доставил много неприятностей X JAPAN.
«Что станет с X JAPAN без вокалиста? Что станет с нашей жизнью?»
Хидэ редко так сильно бил меня словами..
«Какие проблемы бы не возникали, мы всегда могли сами решить их. Х — это не только жизнь Тоши, это жизнь всех нас!. Что нам теперь делать?»
Но чтобы мне ни говорили, я считал, что ничего не изменить. Йошики молчал, и взяв стоящую рядом электрогитару собственной модели, перебирал ее струны.
«Хидэ-чан! Я очень долго и мучительно думал, прежде чем принять это решение. Я теперь не подхожу для Х. Я не могу продолжать быть в группе и лгать вам. Я встретил новых людей, у меня теперь новые ценности. Отныне я хочу спасать людей.»
«Можно спасать людей музыкой»
«Я не могу это делать, продолжая оставаться в Х. Я хочу спасать людей в подлинном смысле».
Наш разговор с Хидэ продолжался. Чем больше говорил Хидэ, тем более упрямым я становился.
«Что же, будучи в рок-группе, нельзя спасать людей?»
«Именно так».
Рука Йошики замерла над струнами.
Хис молчал, глядя в одну точку.
Хидэ надул губы и замолчал..
Некоторое время все молчали. Потом Йошики сказал:
«Раз Тоши решил уйти из группы, удержать его невозможно.»
После этих слов я встал и, не оглядываясь, покинул студию.
«Простите меня...Спасибо вам за все...»
Я повторял в своем сердце эти слова, которые не в силах был сказать в лицо. В груди стало горячо, и слезы переполняли меня.
Я вышел из студии и сел в машину.
«Сегодня я говорил с участниками группы» - сообщил я Моритани, которая ждала меня.
«Вот и хорошо!» - и она улыбнулась с довольным видом.
Так в этот день я ушел из X JAPAN.


Недоверие к среднему брату

После того, как средний брат стал директором, я начал вести разнообразную общественную деятельность — поддержал истцов в судебном процессе о заражении крови в Токио, выпустил книгу бесед с Кавада Рюхэем, впервые написал книгу эссе, исполнил песню с посланием для ЮНЕСКО «Ijime bye bye” участвовал в концерте за мир, организованном Масаши Сада, посетил индийскую школу в качестве после доброй воли.
Однако и в это время брат и другие сотрудники офиса были плохого мнения о Моритани. Честно говоря, они постоянно предостерегали меня против нее.
Средний брат непосредственно мне в лицо говорил о ней резкие слова:
«У Моритани это все только игра», «Мой опыт работы в банке подсказывает, что такие люди — самые опасные», «Таких женщин нужно опасаться».
Я возражал ему: «Не говори таких ужасных вещей!»
Но я не мог игнорировать слова брата, которые предостерегал меня, тем более чувствовал себя в долгу перед ним, ведь он оставил работу в элитном банке ради того, чтобы стать директором моей фирмы.
Со своей стороны, Моритани вначале писала письма брату, дарила ему подарки, но потом с течением времени, стала все чаще жаловаться на него:
«Он думает только о своем бизнесе, а о тебе не думает вообще», «Он хочет сделать из тебя послушную куклу». Вначале я удивлялся тому, что е мнение так изменилось, но постепенно стал с ней соглашаться, считая, что она действительно заботится обо мне.
Также было и по отношению к матери. Сначала она писала ей письма, посылал цветы, а потом стала выражать недовольство: «Мать считает, что деть - это ее собственность», «Она за глаза говорит неправду», «Плохая мать». К сожалению, в то время я не мог ей возразить.
Постепенно я стал думать так же, как Моритани, и полностью отдалился от семьи, включая и среднего брата.


Введение к промыванию мозгов, Якусима

В один из дней сразу после свадьбы Моритани заявила радостным голосом:
«Хочу поехать на Якусиму! Там есть оздоровительный курорт, которым управляет Масаея музыку которого мы слушаем!»
В июне 1997 года мы вместе с Моритани прибыли в отель «Lemuria Island Resort Hotel” на острове Якусима в префектуре Кагосима. То был маленький отель, который сложно было назвать курортом. Среди гор были расположены несколько маленьких белых коттеджей самого простого вида. Но Моритани необычайно радовалась: «Какой прекрасный отель! Это самый лучший отель из тех, в которых мне доводилось бывать!» Я не испытывал подобных чувств, но подумал, что хорошо, раз она так радуется. На объятой тишиной территории не было других гостей, кроме нас.
Чтобы зарегистрироваться в отеле, мы вошли в главное здание отеля, в котором находился так же и ресторан. Из глубины появилась служащая отеля тридцати с небольшим лет. Она очень отличалась по внешнему виду от обычных служащих отеля. На ней был свитер, скрывающий шею, вельветовая юбка до колен, волосы были собраны сзади в хвост, и никакой косметики. Зарегистрировав нас, она обратилась ко мне:
«У нас на территории есть картинная галерея, обязательно посмотрите!»
«Пойдем, пойдем!» - радостно говорили Моритани, поэтому мы отнесли багаж в комнату и сразу отправились в галерею. Это было маленькое деревянное здание. Такая же служащая открыла замок, и мы вошли за ней. В полутемном помещении на стенах висели картины. Внутри играла целительная музыка.
«Это музыка Масаи, который управляет также и этим отелем,» -тихо пояснила служащая.
Картины были бесхитростными, например, мальчик в соломенной шляпе светло-оранжевого цвета обнимает дерево. Под картинами были подписи в несколько слов.
«Берясь за непосильные дела, терпишь поражение за поражением. Став взрослым, теряешь честность. Как я сейчас хочу вернуться в детство в коротких штанах!»
Эти картины и подписи к ним в чем-то затрагивали душу.
После того, как мы осмотрели несколько картин, Моритани неожиданно начала плакать. Сопровождающая нас служащая тоже заплакала и сказала:
«Художница, Матсуда Нориэ умерла в апреле этого года в возрасте двадцати лет от рака».
«Она приняла свою болезнь, приняла себя саму и теперь вернулась в лоно природы».
«У нее и Масаи были отношения, превосходящие обычные отношения между мужчиной и женщиной», - пояснила она.
Потом она сказала Моритани: «Ты борешься изо всех сил, но теперь можно и не стараться, можно быть самой собой» - и хлопнула ее по плечу. Я был очень удивлен, глядя на рыдающую Моритани (так ли сильно она перенапрягалась?). Постепенно после рыданий Моритани и пояснений служащей в маленьком помещении галереи установилась какая-то удивительная атмосфера.
Мы продвигались вперед, осматривая картины, и рыдания Моритани становились все сильнее. Неожиданно она упала на пал ничком и забилась в рыданиях. Служащая гладила ее по плечу.
«Все хорошо, поплачь, плакать хорошо, печалиться хорошо, поплачь сильнее».
Вначале я подумал, что что-то случилось, глядя на Моритани (насколько же она чувствительна...), и тут служащая погладила меня по плечу и ласково сказала:
«И ты тоже можешь больше не напрягаться. Если ты одинок, если тебе трудно, здесь можно плакать, ведь здесь место, которое приносит успокоение, позволь себе быть самим собой...»
Я рассеянно рассматривал картины, и тут почему-то вспомнил все проблемы с семьей и недавние тревоги и мной овладела печаль. Под конец я тоже проникся всей этой атмосферой и стал лить слезы вместе с Моритани.
Но вскоре после того, как мы плакали в галерее, вдруг я почувствовал облегчение.
Во время ужина служащая подошла к нашему столику и спросила:
«Как вам наша галерея?»
«Поплакав, я почувствовал некоторое облегчение».
«Вот как? Это хорошо. Я хочу стать ультраменом. Ультраменом, который спасают мир!»
«Ультраменом?»
Мне хочется делать работу, которая хотя бы немного поможет исцелению людей, поможет Земле. Для этого я учу свою душу».
«О! Это прекрасно!»
Мне стало любопытно, как можно иметь такие мысли и служить в этом отеле.
Моритани сказала с улыбкой: «Я тоже хочу стать ультраменом!» «Это было замечательное время»
«Спасибо, что приехали сюда!»
Мы провели время в Якусиме в спокойной и приятной атмосфере.
Пришло время уезжать. Служащая, которая сопровождала нас в картинной галерее, пригласила нас: «В августе в Токио в картинной галерее Мацуда Нориэ в Minami-Azabu состоится концерт Масаи для узкого круга. Обычные люди туда не допускаются, но для вас пришло особое разрешение. Вы пойдете на концерт?»
Она добавила, что после смерти художницы концертов еще не было. Моритани с огромной радостью тут же воскликнула: «Обязательно придем!» Я же пока не знал своего графика работы и ответил: «Мне нужно вначале посмотреть свой график работы, и потом я подумаю».
Затем я передал служащей в подарок две мои книги — сборник эссе и книгу бесед с автографом. Моритани сказал, что мы обязательно еще раз приедем сюда, и мы покинули Якусиму.

Расставленная ловушка, Масая

В августе 1997 года мы все-таки отправились на концерт Масаи, после того, как Моритани продолжала твердить: «Обязательно пойдем!». Местом проведения концерта был сравнительно большой особняк, расположенный в Минато-ку, в небольшом переулке недалеко от посольства Кореи.
Открыв двери, мы сняли обувь в небольшой прихожей и, надев тапочки, вошли в следующее помещение. За длинным столом стояли две женщины, одетые в том же стиле, что служащие отеля на Якусиме, на лицах их не было и следа косметики, длинные волосы распущены.
«Деяма — двое по предварительной договоренности»
«Ждем вас с нетерпением»,- спокойно ответила одна из женщин.
Мы заплатили за билеты на концерт 11 тысяч йен.
«Обувь положите в пакет и берите с собой», - сказала женщина и протянула маленький виниловый пакет. Я, немного волнуясь, открыл дверь, ведущую вниз, и стал спускаться. В слабо освещенном помещении звучала музыка, очевидно, авторства Масаи. На стенах, ограждающих узкое пространство, висели картины. Около десяти человек, собравшихся в зале, сидели на стульях, стоящих в два ряда. Все зрители сидели, опустив плечи и выглядели мрачно.
Мы с Моритани сели на стулья в заднем ряду.
Через некоторое время на сцену вышел Масая. Это была скорее не сцена, а просто приподнятое место, но его лицо было видно очень хорошо. Ему было около 40 лет, у него был выдающийся нос, уголки красивых больших глаз немного опущены, в целом красивые черты лица. Он был одет в рубашку на пуговицах, и белый свитер. Он произвел более свежее впечатление, чем я представлял себе.
Он долго говорил о том, что концерт проходит после перерыва, и о умершей художнице. После этого он, наконец, сказал, что будет петь. Раздалась музыка караоке.
(Он будет петь караоке?)
когда он начал петь, люди, сидевшие в передних рядах, заплакали. Я был в замешательстве, но посмотрев вбок, увидел, что Моритани тоже плачет вместе со всеми.
Когда песня закончилась, Масая, словно к него был не в порядке нос, несколько раз втянул в себя сопли, а потом достал носовой платок и сплюнул туда. И это он делал каждый раз после окончания песни и во время разговора.
Меня беспокоило странное поведение зрителей и действия Масаи, поэтому я не мог сосредоточиться на музыке. Но по ходу концерта все больше людей плакали с дрожащими плечами, и в зале установилась странная атмосфера.
(Словно здесь собрание какой-то странной религии).
И хотя такая мысль пришла мне в голову, но я посмотрел на сидящую рядом Моритани и увидел, что она полностью поглощена музыкой Масаи и плачет так же, как и другие зрители. Только на меня музыка не производила впечатления, и я стал думать, что наверное, у меня нет чувствительности, я не могу плакать, наверное, я плохой человек.
Через полтора часа Масая закончил пение и речи, спустился со сцены и подошел прямо к нам. Он встал напротив меня и, неожиданно обняв меня за плечи, стоял так секунд пять.
«Что это?» - подумал я, но Масая ничего не говоря, ушел вверх по лестнице, шаркая тапочками.


Самодовольный рассказ, приправленный ложью и преувеличениями

После того, как концерт закончился и мы встали со своих мест, к нам подошла женщина-стафф и сказала:
«Масая хочет встретиться с вами по-особому, хочет поговорить с вами».
Моритани сразу же радостно ответила:
«Мы хотим встретиться с ним!»
Нас провели в комнату на второй этаж, и Масая начал подробно рассказывать о том, о ем упоминал во время концерта.
«С детских лет я начал петь на сцене. В 19 лет я открыл свою фирму и создал бум на студенческие туры. Когда мне было двадцать лет, у меня уже было несколько диско-и кафе-баров в Роппонги. Затем я организовал курорт Precia на острове Ёрон и стал зачинателем курортного бума. Когда мне было 27 лет, он стал самым молодым в истории директором... У меня были и положение и известность, но постоянные гонки и конкуренция приносили только опустошенность. В это время одна женщина пригласила меня на семинар, и после этого моя жизнь изменилась. Я тоже был на вершине, поэтому очень хорошо понимаю твои чувства. Это не счастье, а опустошенность.
Масая горячо говорил, обхватив себя дрожащими руками, и его слова произвели на меня впечатление.
Потом он заговорил о своей музыке:
«У меня нет мейджерского контракта, но моя музыка пользуется большой популярностью. Если спросить на Сони и EMI о предзаказах на выпуск моих СД, то становится понятно, что они продаются повсюду. Я был номинирован и на премию «Золотой диск» в номинации «Инструментальный альбом года» в Японии.»
Если говорить о премии «Золотой диск», то я получил ее в составе Х.
(Это премия, которую получают самые популярные артисты в Японии. Если он будучи индис-артистом получил эту премию, это здорово).
Я был очень заинтересован.
Масая продолжал:
«Не обязательно быть знаменитым, чтобы делать серьезные вещи и производить сильное впечатление на многих людей. Быть популярным только благодаря внешности — это быстро надоедает. Нужно делать действительно важные вещи, вносить вклад для всех людей и продавать их только тем, кто понимает. Таким образом и сам становишься богатым. Я провожу семинары, которые посетили десятки тысяч человек. Сейчас начинается период исцеления. В мире останется только серьезная работа, которая ведется в соответствии с миром природы».
Он продолжал говорить быстро, переполненный уверенностью в себе. Однако время от времени, как и на сцене, он продолжал сплевывать в носовой платок, так что разговор шел с некоторыми паузами.
Моритани, лившая слезы, тоже начала шмыгать носом, но она неотрывно слушала Масаю.
А он тем временем начал разговор, исполненный особого значения:
«Я не говорю о семинарах всем подряд, но для тебя у меня есть особый разговор».
Его отец работал в Токио районным прокурором и был человеком сурового нрава. Сам он ушел в мир искусства вопреки воле отца, после чего отношения у них стали холодными. После того, как Масая посетил семинар, он смог простить отца. А после того, как они вместе с отцом побывали на семинаре, они смогли впервые за долгое время обнять друг друга. До того момента его жизнь разрушалась со звоном, а с той поры он решил вести деятельность, чтобы вносить вклад в мир природы. Он говорил все это, при этом постоянно повторяя слово «особый», и постепенно во мне появился интерес у семинарам.
«Но что это за семинары?» - спросила Моритани с горящими глазами.
Масая снова сплюнул в платок и сказал:
«На сегодня достаточно. Если захотите узнать подробности, приходите еще».
После этого мы вернулись домой.
«В мире есть множество ужасных людей. Но есть и такие замечательные люди, как Масая».
В этот день допоздна мы с Моритани обсуждали чудесную встречу с Масаей.